— Неужели нельзя года три или хотя бы два повременить с выбором невесты?

— Ваша светлость, подданные уже мечтают о вашем наследнике.

— А я мечтал сразу после коронации отправиться в Колонии! Но нет! Всё новые и новые дела. Кстати, что с экспедицией, отправленной за алмазами?

— Думаю, возвращаются домой, ваша светлость. До места же успешно добрались — отправили письмо с возвращающимся купеческим судном.

— Жду, не дождусь… Хорошо бы живым афериста доставили. Порадовали бы этого… Налора. И мы бы лишку заработали.

— Да уж, ваша светлость! Миллион серебром на подготовку экспедиции сразу получили. А за живого врага он посулил не претендовать на привезённые каменья. Богатенький простолюдин!

— За сына мстит. Последние деньги нам отдал. Хотя, если так рассудить, на что ему столько? Вкусно есть, сладко пить? На то и сотни тысяч хватит. Это нам, правителям, есть куда миллион потратить. Эх, закончу здесь с неотложными делами, сразу на корабль, да и в Колонии!

Мариана

Мариана больше любила чай, но в час, когда было принято пить кофей, пила его и даже не просила поменять напиток. Почему? Во-первых, разнообразие. Во-вторых, она пьёт не одна, а с приглашёнными. Надо же показать общность с подданными? Да, пусть она королева. Но с такими же вкусами и привычками, как во всём ближайшем окружении. Показывать «единство» её учили с детства, так же, как учили запоминать лица, фамилии, имена и кучу другого необходимого для жены правителя.

Сейчас, когда за столом сидит один из главных чинов охранителей, заведомо верный и проверенный, можно было бы позволить расслабиться и побыть собой, но… нет! Тем более, сейчас ведётся важный разговор о жизни и смерти. В первую очередь, именно о её жизни и смерти. Других, правда, тоже, но теми спокойно можно пренебречь.

— Как там с Леммосом?

— Ваше величество, мы его грамотно напугали. Сейчас он мечется по городу, готовит бегство. Лучшие филёры с волшебником контролируют перемещения, ориентируясь по подкинутому маячку. Следователи фиксируют адреса, связи, а после ареста начнут допросы всех контактировавших.

— А что второй? Его сообщник?

— О, ваше величество! Тут совсем сладко! Ищет корабль, для побега вместе с Леммосом. Вот-вот найдёт, охранители помогут. Как только беглецы погрузят багаж, а судно отойдёт от причала, тут-то их и прихватят! Большое облегчение с обысками — придётся искать лишь несущественные мелочи. Всё самое ценное у них будет при себе, а громоздкое в трюме. Очень удачно, ваше величество, получается. Хорошо, что вы после первой встречи приказали присматривать, мы были готовы ко всяким поворотам.

— Что с проклятием? Может помочь кто-то из Гильдии или из Церкви?

— Ваше величество, Бертиосу помочь никто не смог. Я поднял его досье. Там указаны места, куда обращался за помощью. Гильдия, жрецы… скажем… не самых добрых богов, один из лучших специалистов — барон Мостовой. Никто из них не справился. Действительно, библиотека Храма оставалась почти последней надеждой. Но названия томов взялись не с потолка, Бертиос их сам запросил.

— Значит всё? Надежда только на Стаха и полученные книги?

— Ваше величество, давайте подождём ареста и результатов допросов. Опять же, можно попробовать обратится к родственникам графини Тихой. Графа я бы тоже со счетов не сбрасывал.

— Ваши слова, да в уши богам! Но буду ждать. Сама не знаю, как смогу пережить эти дни. Продолжу думать, психовать и надеяться. А вы… При получении первого же результата в нужном ключе, сразу уведомляйте меня и Стаха.

Глава 21

Госсовет

В Госсовете я первым делом зашёл к графу Орнеру фон Лаунгеру. Нет, его ещё не утвердили на председательство, но других серьёзных кандидатур тоже пока не выдвинули. Аргумент, что не стоит делать главой Государственного Совета того, кто заседает и в Регентском, был придворным близок — такой ловкач перетянет на себя слишком много власти. Оно нужно? Нет! А большинство кандидатов сидело сразу на двух стульях, потому, скрипя зубами, вынуждено выбирали из немногих «чистых государственников».

Что понятно, про меня и речи не было. Кто я такой? Молодой, анекдотом попавший сюда. Безгласный член, заранее отдавший свой голос председателю. С ним — ладно, к нему уже привыкли. Вьюнош, но ничего. Близок к уху корононосителя, однако тем не кичится. На заседаниях молчит, уважение выказывает. Пусть его! В дела не лезет, а значит, безопасен.

А вот не нужны сановникам конкуренты! С исполнителем приказов королевской семьи они, скрипя сердцем, смирились, но коли тот что-то надумывать станет… Этого даже самые доброжелательные не потерпят. Если продолжу молча крутиться в Госсовете — пусть! Они уже привыкли к моей физиономии. Безгласный член Совета — так… оговорка покойного государя, ни к чему более сложному, чем ведение протоколов, не способный.

Это если свести мнения к тому моменту, когда Государственный Совет ещё собирался. Сейчас его вновь созвали, а мнение поменяться пока не успело. Однако есть нюансы. Кабинет дали, на который не позарились остальные, зато моё место находится не в конце общего стола, как пристало младшему по значимости, а рядом с председательским — вроде почти помощник. Сейчас «почти», а потом?

Коли новых членов введут, что те увидят? Место наособицу — неспроста, наверное! На совещаниях молчит, зато из протокола что-то может вовсе вымарать, а что-то по-своему записать. А в таких документах не только каждая буквочка, даже каждая чёрточка, каждая точечка вес имеет. Помните: «Казнить нельзя помиловать»? Разница есть, где запятую поставить? То-то!

Я Робина секретарём посадил. Он неопытный, но, надеюсь, верный. А опыт, дело наживное. Если что, ему отец поможет, проконсультирует, поднатаскает. Как дела разгребу, хочу молодёжь собрать, в смысле, которая подо мной служит или от меня учиться отправлена. Банкет не банкет, скорее производственное совещание с закусочкой, но поговорить стоит. Причём не только дворян, простолюдинов тоже позову. И парней, и девчат. Пусть поймут кто «свой», с кем работать в дальнейшем придётся. Опять же, воодушевлю людей, подниму их самооценку. И сам к ним пригляжусь — посмотрю, кто чванится, кто стелется.

Если что, и сейчас у меня есть кое-какие рычаги